Ветеринария, 1996 - по настоящее время, Норвежский университет ветеринарной медицины, Осло

Когда я поступила в норвежский ветеринарный университет, то была готова соприкоснуться с болезненными опытами над животными в образовании. Я знала, что мне придется немало бороться, а также четко осознавать свою позицию. Лишь в этом случае появлялась надежда, что я смогу учиться, не делая ничего против своих убеждений. Моя позиция следующая: я не хочу причинять вред животным для получения образования. Отсюда также следует, что я не хочу участвовать в опытах над животными, даже если они не испытывают физической боли: эти животные все равно закупаются только для экспериментов и содержатся в виварии. Они страдают от одного этого: всю свою жизнь животные проводят в закрытом стерильном помещении, их никогда не выводят на прогулки, у них нет возможности вести себя естественно, так, как того требует природа. Однако при работе в ветеринарной больнице я допускаю причинение боли животным в тех случаях, когда это необходимо для сохранения или восстановления их здоровья.

Я не хочу убивать животных для получения образования. Вивисекция животных, приобретенных специально для этой цели, - даже если это всего лишь демонстрация, если одно животное приходится на 60 студентов - противоречит моим моральным убеждениям. Но я не возражаю против использования отходов с бойни и трупов животных, усыпленных по болезни в ветлечебнице - даже в тех случаях, когда я как ветеринар не стала бы их усыплять. С другой стороны, я против использования животных, предназначенных для отправки на бойню, которые были бы съедены, если бы университет их не купил. Я также выступаю против использования лишних животных. Логика здесь следующая: я, студентка, не хочу создавать рынок убитых животных. Но при использовании животных или биологического материала "из мусорной корзины" я такого рынка не создаю.

Первый раз я встретилась с вивисекцией в начале второго курса. На первом курсе мы проводили опыты на собаках из ветеринарной клиники. Врачи усыпили их из-за болезней, а владельцы согласились предоставить трупы университету. Тут у меня проблем не было. На втором курсе мы должны были проводить вивисекцию телят, у которых было два пути, - виварий или бойня. Я много раз обсуждала свое нежелание участвовать в этих экспериментах с преподавателями, но большая часть, казалось, не были готовы к обсуждению этических аспектов вивисекции. Однако я послала письмо заведующему кафедрой, и, к величайшему облегчению, он разрешил мне найти животное, умершее естественной смертью. Мне придется участвовать в экспериментах, если я вовремя не найду мертвое животное.

Я начала наводить справки у фермеров в пригороде Осло (всего я обратилась к 55 фермерам). Я спрашивала, смогли бы они дать мне животное, умершее естественной смертью. К моему удивлению, многие фермеры с пониманием отнеслись к этой проблеме: они выразили готовность предоставить труп, чтобы сохранить жизни живых животных. В воскресенье (на следующей неделе должен был начинаться практический курс) мне позвонил фермер и сказал, что у него внезапно умер самый большой теленок. Всего за 6 недель мне позвонили 7 фермеров, предлагавших трупы овец. Мне пришлось провести вивисекцию мертвого теленка на кафедре патологии, потому что работники на кафедре анатомии боялись допускать чужой материал в лабораторию.

Все последующие опыты проводились на отходах с бойни. У нас был выбор: использовать отходы или специально убитых животных. Но в программу также входил практикум, где использовались убитые животные: поросенок, лошадь, коровы, куры. Кафедра анатомии сдержала обещание, и мне опять позволили найти трупы животных. Я звонила владельцам свиней, лошадей, коров и кур. Номера их телефонов я узнала из различных ассоциаций фермеров.

После рассечения мертвого теленка на кафедре патологии у меня появились связи с техническими помощниками. Мне разрешили вскрывать трупы животных, усыпленных в клиниках из-за болезней. Я дала помощникам свой телефонный номер, и они сообщали о появлении трупов необходимых мне животных, которые надо вскрыть. Я посетила вскрытие двух лошадей и коровы. Но я лишь наблюдала этот процесс вместе со студентами-патологоанатомами. Сама я не могла провести вскрытие. Мне разрешили самой вскрыть лошадь: патологоанатомы использовали только одну ногу, остальное им не было нужно. Я также провела рассечение теленка, который умер внутри матери, потому что корову пришлось убить из-за острой инфекции в пищеводе. Также я вскрыла двух свиней, предоставленных фермерами. За одну неделю я позвонила 7 фермерам и получила от них 4 предложения. Мне также дали курицу, погибшую в результате несчастного случая.

Также были практические занятия, где надо было проводить вивисекцию рыб. Я предложила использовать видеофильм, показывающий вивисекцию рыбы, в качестве альтернативы. Но это было отклонено. Найти рыбу, умершую естественной смертью, оказалось труднее всего. В конце концов я получила рыбу, которая не подлежала продаже и употреблению в пищу, в рыболовецкой флотилии в заливе г. Осло. Но такое решение проблемы меня не удовлетворило. Я успешно сдала экзамен, получив 11 баллов из 12 возможных. Преподаватели выдали мне письменное подтверждение, что одобряют мой практикум с трупами животных, умерших естественной смертью.

В практических работах по физиологии животные использовались иначе. Нам надо было провести следующие опыты: с нервом и мышцей лягушки, с подвздошной кишкой морской свинки, эксперименты по изучению обмена веществ и температуры мыши, эксперименты с половыми гормонами, включающие в себя кастрацию и последующее убийство. Также требовалось наблюдать вивисекцию овцы с целью изучить кровообращение, дыхание и правый отдел желудка.

Поначалу нас, студентов, которые не хотели участвовать в эксперименте над лягушкой, было четверо. С нами встретились два профессора. Они отнеслись к нашему нежеланию участвовать в опытах не так, как профессора анатомии. Они привели все традиционные аргументы - начиная с нашей "брезгливости", нежелания иметь дела со склизким, отвратительным животным, и кончая заверением, что животные содержатся в замечательных условиях. Но они все-таки согласились посмотреть компьютерную программу "Симнерв" ("SimNerve"), заменяющую опыт над лягушкой. Мы получили ее через Систему займа альтернатив организации InterNICHE. Мы также подали заявление, в котором просили освободить нас от опытов над животными.

Через некоторое время оба профессора высказали свое мнение о нашей альтернативе. Им казалось, что компьютерная программа скучна и недостаточно эффективна. Мы также получили письменный ответ, что профессора настаивают на нашем участии в экспериментах. Мы послали жалобу и предложили другие альтернативы: модель "СимМаскл" ("SimMuscle") в комбинации с экспериментом на себе. Эту альтернатива применялась при изучении физиологии на биологическом факультете.

Мы ждали ответа очень долго. Наконец, ко мне подошел один из профессоров и сказал, что они приняли окончательное решение. Оно было таким же, как раньше. Они не комментировали новые альтернативы. Один из профессоров сказал мне, что с моим мнением мне придется трудно. Он заявил, что или я должна участвовать в экспериментах, или вкусить все последствия отказа делать это.

В то же самое время я обратилась к профессорам биологии и спросила, могу ли я участвовать в лабораторных работах в качестве наблюдателя. Они позволили мне, но когда я попросила за троих моих товарищей, им не было разрешено.

Двое из нас участвовали в эксперименте над лягушкой. Остальные двое написали жалобу ректору. Мы получили достаточно невнятный ответ. Ректор сообщал, что решение остается за профессорами физиологии, и что сам он не будет оценивать ситуацию, поскольку доверяет им.

Мы также написали обращение к профессорам, в котором предлагали разносторонние альтернативы остававшимся экспериментам. Письмо подписали 6 студентов, но в экспериментах не участвовала я одна. Ответа мы не получили, но меня предупредили, что в случае неучастия в лабораторных работах курс физиологии мне не будет зачтен. Вследствие изменений в учебном плане, семестр оказался очень напряженным и для преподавателей, и для студентов, поэтому я решила, что организовывать последнюю встречу с профессорами и ректором неуместно. Меня допустили к экзамену, я его сдала, получив 10 баллов из 12 возможных. Но курс физиологии мне не зачтен, потому что я не посетила лабораторные работы.

На протяжении всего времени этой борьбы я старалась собирать подписи и письма поддержки от профессоров и ветеринаров из Норвегии и из других стран. Я также собирала научные исследования о педагогической ценности альтернатив. Кроме того, я создала студенческую группу против экспериментов над животными внутри организации по защите прав животных NOAH. Эта группа обратилась за финансовыми средствами в Норвежский фонд альтернатив. На полученные деньги мы купили "СимМаскл".

Поскольку в одном из экспериментов надо было кастрировать и убить крысу, я попросила двух знакомых ветеринаров разрешить мне участвовать в кастрации и стерилизации в их клиниках. Я участвовала в кастрации двух кроликов и кота и в стерилизации кошки. Все они были бездомными, и я искала для них хозяев. Так что я заботилась о них не только во время операции, но еще и отвечала за послеоперационный уход. Мне кажется, это полезнее для студента-ветеринара, чем кастрировать и убивать экспериментальное животное. Ветеринары выдали мне подтверждение моего участия в операциях, но я не знаю, признают ли его профессора физиологии.

Сейчас я добиваюсь того, чтобы мне зачли курс физиологии, но точно не знаю, какие меры предприму. Поскольку профессора физиологии, кажется, не собираются менять свое мнение, я намереваюсь обратиться в студенческие организации, в университетский совет и, наконец, в министерство просвещения. Я собираюсь предоставить туда мою информацию об альтернативах, и буду просить о гуманном образовании.